|
31 пользователь(ей) активно ( 15 пользователь(ей) просматривают ) Участников: 0 Гостей: 31 далее...
Сегодня нет Дней рождения.
|
: |
Написал Гость в 27/08/2008 12:04:43 (185 прочтений) Другие новости этого автора |
(Евгений Клебанский, "Вечерний Красноярск", 27.08.2008)
Дефолт 1998 года в России раз и навсегда останется в истории страны как очень серьезное потрясение основ национальной экономики. Все мы помним расширенные от ужаса глаза людей, смотрящих на цены и курс доллара, у всех остались в памяти растерянные лица правительства Кириенко - Задорнова... Однако оказывается, что наша страна извлекла из дефолта-1998 очень много разных уроков. Об этом "ВК" и побеседовал с деканом экономического факультета Сибирского федерального университета Евгенией Бухаровой.
- Евгения Борисовна, после августа 1991-го в народе был очень популярен вопрос "А где ТЫ БЫЛ во время ГКЧП?". Скажите, а где ВЫ БЫЛИ в августе 1998-го, во времена знаменитого дефолта 17 августа?
- В отпуске, в другом городе. Прослушала вечерние новости - а тогда уже был изменен ценовой коридор и отпущен курс доллара - и сказала: это вообще-то государственный переворот. Надо мной посмеялись тогда, мол, драматизируешь, а на следующий день уже фактически началось резкое падение. И паника.
- За несколько месяцев до дефолта вы, как человек, сведущий в этих вопросах, уже ожидали этого?
- Знаете, я не ожидала именно дефолта, потому что такого термина применительно к нашей национальной экономике тогда не существовало. Дело в том, что государство тогда занималось построением финансовых пирамид ГКО. А к 1998 году существовавшие тогда частные пирамиды вроде "Властилины" или МММ уже продемонстрировали свою неустойчивость. Так что было понятно, что то же самое в конце концов произойдет и с государственной системой пирамид. Просто в масштабах страны это имело более оглушительные последствия.
- Как тогда на все случившееся отреагировали ваши коллеги или родственники?
- Вы знаете, очень многие не верили, что дефолт затянется. Была надежда, что у государства есть резервы, но оказалось, что у государства не было в то время ни механизмов решения проблемы, ни серьезных резервов. И фактически население и реальный сектор экономики на своих плечах вынесли этот дефолт. Благо, что это не было создано в терминах марксизма-ленинизма, что-то вроде революционной ситуации. Нам очень крупно повезло в то время...
- Лично по вам ударил дефолт? И если да, то как сильно?
- Вы знаете, я сейчас уже не помню! По той простой причине, что у меня никогда не было долгов в валюте и валютных вкладов, поэтому я спокойно к этому отнеслась. И вообще в 1998 году бюджетный сектор жил, что называется, от зарплаты до зарплаты. Поэтому было тревожно за то, что могут начаться сбои в оплате труда, а это коллектив, сотрудники, у которых не очень большая зарплата. А еще студенты, у которых стипендия... В этой части все было более-менее благополучно, хотя я бы не сказала, что все тогда вышли из этой ситуации. Просто предшествующие годы научили людей приспосабливаться. И, наверное, это явилось причиной того, что в целом по многим секторам экономики мы получили положительные эффекты, а не отрицательные.
- Да, дефолт действительно простимулировал отечественную экономику, так получилось. А на ваш взгляд, Красноярский край или Сибирь в целом - дефолт по нему как-то серьезно ударил?
- Однозначно судить об этом сложно даже по прошествии 10 лет. Дело в том, что, когда сейчас смотришь разнообразные статистические данные, включая специализированную информацию, видишь, что Красноярский край оказался в довольно спокойной ситуации, невзирая на свою высокомонополизированную экономику. Это, может быть, был один из факторов, который смягчил ситуацию с дефолтом, потому что основная продукция у нас шла и идет на экспорт, и эта "подушка" смягчила последствия. С другой стороны, был еще один положительный момент. Фактически дефолт из-за неустойчивого соотношения рубль-доллар потянул за собой импортозамещение. У внутренних производителей появился стимул, и рынок, а это самое главное, заработал! И вот за счет всего этого экономика и получила значительный толчок - включая прежде всего отрасли малого и среднего бизнеса. Ну и появились первые серьезные точки накопления. Из сферы обращения многие представители вышли в сферу производства. Нет, продукты не исчезли - исчезли товары определенных производителей, но то, что мы наблюдали в начале 90-х, когда были пустые прилавки, - этого уже не было. И соответствующим образом и для российского бизнеса, и для иностранцев стало выгодно завозить в тот же край не товары, а технологии.
- На ваш взгляд, можно ли было избежать тогда дефолта?
- Вы знаете, я думаю, дефолта можно было бы избежать, если бы мы в течение предыдущих 7-8 лет не проводили дурацкую политику. Ведь 8 лет фактически не поддерживался отечественный производитель, а нет товаров - нет денежной массы и нет финансовых потоков. И фактически политика была направлена на стимулирование финансовых потоков без стимулирования реального производства. И это однозначно должно было привести к определенному взрыву. Поэтому правительство судорожно предпринимало решения, понимая, что все вот-вот рухнет, - но они уже ничего сделать не могли. Они просто не могли прыгнуть выше головы.
- А может быть, на дефолт повлияли какие-то тенденции в мировой экономике? Ведь не во всем же виновато только правительство?
- У меня такое ощущение, что это только наша российская неграмотность и "дурь". У властей просто закружилась голова от кредитов из-за рубежа и возможностей, которые в связи с этим открываются. Я не думаю, что это было сделано по глупости. Вопрос ведь был в том, что те решения, которые принимались тогда по поводу монетарного регулирования, делались без учета понимания того, что только такими методами ситуацию исправить нельзя. Да, это хороший инструмент, эффективный в целом, но если мы оперируем только монетарными инструментами, то мы и получаем то, что получаем. У нас ведь вообще почти не было внутреннего производства! Мы, по существу, жили в долг у МВФ и других организаций, в долг у населения. А нужно было просто уметь планировать.
- Насколько тяжелым был урон, нанесенный дефолтом российской банковской системе? Оправилась ли она за эти 10 лет?
- Я считаю, что банковскую систему, как основной инструмент построения финансовых пирамид и спекуляций, нужно было санировать. И это произошло фактически не по воле конкретного человека, а по воле ситуации. Поэтому, с моей точки зрения, санация эта была необходима. Конечно, она проходила болезненно, и мы понимаем, что плату за эту санацию перенесли не банки, а население. И тем не менее это было управление федеральной системой включая банковскую. И она достойно вышла из этой ситуации.
- Как вы полагаете, чему-то дефолт 1998 года научил правительство России?
- Несомненно! Во-первых, дефолт избавил от иллюзий некоторых теоретиков. Это был не самый лучший способ обучения, но он очень многих людей заставил задуматься. И прежде всего тех, кто либо находился во власти, либо двигался в этом направлении. Во-вторых, дефолт очень серьезно поставил вопрос о последствии таких потрясений. И оказалось, что исправить ситуацию нужно не за день-два, а за несколько лет... И появилась осознание необходимости развития собственного производства, реального сектора экономики.
- Скажите, шоковая терапия Гайдара и последовавший за этим дефолт - это вещи одного порядка? Одно без другого просто не могло быть?
- Конечно. Если бы не было той терапии, того перехода к рынку, который был предусмотрен политикой Гайдара и его последователями, я думаю, что до дефолта и таких его проявлений мы бы так быстро не дошли.
- Возможно ли все-таки повторение дефолта при каких-то обстоятельствах в будущем?
- Я думаю, что повторить ту ситуацию уже невозможно никогда. Это теперь история страны. Система уже подготовилась и не допустит развития в такой ситуации и в таких серьезных масштабах. Другое дело, что мы можем понять, что все происходящее может породить другую кризисную ситуацию, но уже не дефолт. И вообще такие вещи повторяются примерно раз в сто лет.
- И получается, что...
- Ну а может быть, не у нас, а в каком-нибудь другом месте...
- Ситуация, которая сложилась в экономике края после дефолта, - какой она была?
- С одной стороны, это был толчок, нас спас экспорт. А с другой - это усилило позиции вертикально интегрированных промышленных групп. Компаний монополистов. А мы от этой зависимости, к сожалению, никак не можем избавиться до сих пор. У меня нет радужных иллюзий относительно быстрого изменения этой ситуации, потому что мы, к сожалению, похоронили наш машиностроительный комплекс, осталось очень мало предприятий, которые производят продукцию с высокой добавленной стоимостью, в сырьевых отраслях монополизм стал монополизмом в квадрате, потому что вокруг этих компаний, как правило, не образуются компании-спутники. А это не дает возможности выйти на рынок малому и среднему бизнесу. И это я не обсуждаю вопрос малого и среднего бизнеса в сфере обращения! Это все замечательно, услуги - это хорошо, первичные услуги. А вот производственные услуги - настолько высоки барьеры вхождения, что он, бизнес, просто не может войти в экономику региона. И эта ситуация раскручивает все сильнее и сильнее. Но это не значит, что на пике этой ситуации будет новый дефолт и какой-то кризис. Просто-напросто придется принимать решение на уровне государства по антимонопольному регулированию. Но ситуация должна вызреть, и должно прийти понимание, как это делать. А декларативных заявлений мы уже наслушались! Для развития бизнеса нужен рынок.
- Какими, на ваш взгляд, останутся в будущем приоритеты краевого бюджета и как будет развиваться бюджетный процесс в регионе?
- Мейнстрим в формировании бюджета наметился еще в 2006 году - в этом смысле, исходя из закрепленных за субъектом Федерации полномочий, основные приоритеты известны. Это социальная сфера. И те программы, которые были сформулированы в 2006--2007 годах в период объединения края, подтверждают, что бюджетополучателей становится все больше и больше. Мне кажется, что там еще не решены все проблемы - и те социальные статьи, которые там есть, будут увеличиваться. Другое дело, что стоит задача эффективного использования средств бюджета. И бюджет, ориентированный на результат, оценка его результативности - вот это все будет выдвигаться на первый план. И здесь есть масса вопросов, которые предстоит решить.
- Например?
- Например, это задача очень низкой масштабности бюджетополучателей. Возьмем те же муниципальные образования, небольшой район в 10 000 человек. Понятно, что там очень большие условно постоянные затраты, и чтобы соответствующим образом решить эффективно тамошние задачи, необходимо знать, сколько вложить. А исходя из малой численности возникает вопрос: как это сделать? Опыт показывает, что главы муниципальных районов договариваются по некоторым подобным вопросам, но очень редко. И мне кажется, проблема, связанная с созданием красноярской агломерации, кроме ряда не связанных с бюджетом пунктов, направлена и на решение таких вопросов, как повышение эффективности бюджетных вложений. При этом я считаю, что неправильно обсуждать создание агломерации, как какое-то соединение отдельных районов вокруг Красноярска, - по той причине, что время рассудит, и нормы управления выкристаллизуются. Вопрос в том, чтобы найти механизмы развития агломерации достаточно крупной территории. Нужно оценить и выбрать те точки, в которые нужно вложить деньги для достижения эффекта.
- Цены на нефть плавают, курс рубля тоже, военный конфликт пугает иностранных инвесторов, они начинают выводить деньги из России... Может, это предвестники нового кризиса в российской экономике?
- В целом ситуация все равно идет к улучшению. Эти факторы, которые вы назвали, можно по-разному оценить. Да, это трагедия с Осетией. Но с другой стороны, это освобождение от иллюзий значительной части нашего российского общества и бизнес-общества - в том плане, что нужно рассчитывать исключительно на свои силы. Ну, грозят иностранные инвесторы вывести свои капиталы из России - да бог с ними! Вы поймите, если будут выводить капиталы, то это произойдет по политическим мотивам и из высокорентабельных нишей - значит, нам нужно побыстрее эти ниши занимать! Срочно! Хватит ли на это сил и средств? Да. В России сейчас очень большой инвестиционный потенциал.
- А насколько сильно взаимопроникновение российской экономики и зарубежной?
- Очень сильно, и изменить его можно только при очень уж бездарном руководстве. Поэтому нужно не посыпать голову пеплом, а по факту оценить ситуацию и понять, что нужно делать в этой ситуации с выгодой для себя - на этом и построен весь бизнес, грубо говоря.
- Не могу уйти и не задать вопрос, хотя не имеющий отношение к дефолту, но очень важный для всего края. Скажите мне как декан экономического факультета с 1992 года - нужно ли было действительно собирать под одной крышей СФУ несколько вузов? Дойдем ли мы в связи с этим до того, что через несколько лет СФУ, как и было задумано правительством России, будет упоминаться в списке 100 самых престижных и лучших университетов мира? Грубо говоря, стоила ли овчинка выделки? - Сейчас еще не время подводить итоги, это первое. Второе - ситуацию с высшим образованием в Сибири нужно было кардинально менять. И у меня никогда не было иллюзий насчет того, что вузы Красноярска - это глубоко периферийны вузы. Никакие вливания сюда не приносили результата. Нужна была новая конструкторская идея. К сожалению, в случае с СФУ пошли по самому простому пути - механическому объединению. Ну случилось оно! Понимаете, сложность ситуации не в том, что произошло объединение, а в том, что это объединение произошло в тот момент, когда на уровне государства не были просчитаны основные риски. А это была государственная задача. В этой ситуации мы и двигаемся в решении конкретных задач - одновременно вместе с нами учится и наше правительство.
- Если посмотреть вдаль, в будущее, - вы с оптимизмом смотрите на экономическую ситуацию в стране, ситуацию в университете и так далее?
- У меня нет оголтелого оптимизма. Я достаточно трезво смотрю на то, что для того, чтобы получить какие-то хорошие результаты, потребуется определенное время, и это время исчисляется десятилетиями. Как нормальный человек, я испытываю тревогу за то, что во власти принимаются как взвешенные, так и непонятные решения. И баланс этих решений всегда разный. И еще у меня есть опасения, что в парадигме развития России восточные районы страны останутся сырьевыми районами. |
|
Оствить закладку на эту новость на следующих сайтах |
|
Комментарии принадлежат их авторам. Мы не несем ответственности за их содержание.
|
Сегодня еще нет самой читаемой статьи.
|
|
|
|
|
|