Истекли два месяца, отпущенные на общественное обсуждение проекта нового закона об образовании, — и стало ясно: документ грозит уничтожить веками создававшуюся систему художественного образования в России. Выступив на эту тему 14 января, «Труд» вынужден вернуться к ней, так как в позиции Министерства образования и науки не произошло желаемых перемен.
Пианистам скостили четыре года
Напомним суть: в проекте, разработанном Минобрнауки, впервые появилась глава, касающаяся образования в сфере культуры и искусства. В прежнем законе такой не было. Казалось бы — хорошо, но на деле новый документ ставит под удар практически все звенья художественного образования. Больше всего дискуссий вызвало положение о том, что прием в средние профессиональные учебные заведения искусств может осуществляться только после окончания одаренным подростком обязательного общего образования, то есть после 9-го класса обычной школы. Таким образом, музыкальные школы, хореографические училища и им подобные заведения лишаются возможности приема учеников с традиционно принятого в этих видах искусства возраста: с 6–7 лет в музыке и с 10 — в балете. Этот пункт изумил всех, кто хоть сколько-нибудь представляет себе, что такое обучение искусству. «Пусть дети тех, кто разрабатывал закон, начинают учиться игре на рояле в 15 лет, — иронично заметил тогда директор знаменитой Центральной музыкальной школы при Московской консерватории Александр Якупов. — Возможно, к 20 годам они научатся играть „Сурка“ одним пальцем».
Будем справедливы: за почти месяц, прошедший с момента, когда эти горькие слова были напечатаны в «Труде», настроения в Минобрнауки все же слегка изменились. Определенную роль сыграла совместная коллегия этого ведомства и Министерства культуры, где чиновникам Минобрнауки пришлось выслушать немало резких реплик от деятелей культуры и директоров учебных заведений искусств. После этого, как сказал «Труду» тот же Якупов, «наметилось определенное взаимопонимание». В чем оно выразилось? «Нам уже разрешили принимать учеников после начального образования», — пояснил Александр Николаевич. То есть не после 9-го класса, а после 4-го.
Та еще радость, заметим. Примерно как если пожалеть собаку и отрезать ей не весь хвост, а половину. Ведь и в 11 лет начинать серьезное обучение по большинству музыкальных специальностей поздно: связки уже теряют гибкость, и настоящей виртуозности не достигнешь. Балетные деятели тоже не хотят уступать: в условиях, когда все хореографическое образование, включая высшее, длится восемь лет, промедление в год может оказаться роковым.
Минобрнауки мотивирует свою позицию заботой о правах ребенка: в 6–7 и даже 10 лет дитя еще не может принимать самостоятельных решений, а стало быть, подчиняется воле родителей, что нехорошо. На это резонно возражает премьер балета Большого театра и педагог с 19-летним стажем Николай Цискаридзе: «Не бойтесь за детей, которые приходят в наши учебные заведения. Они немножко другие. Они не только творчески одаренные — способность работать у них чуть больше, чем у сверстников».
Николай Цискаридзе предложил и выход из ситуации: объявить 29 элитных средних специальных учебных заведений (это ЦМШ, Гнесинская 11-летка, детские школы в составе Московской и Санкт-Петербургской хореографических академий, ряд художественных школ и училищ) национальным культурным достоянием, что дало бы им право утверждать собственный устав.
Педагоги охрипли
Порадуемся за элитные школы и тех 5730 детей, что в них учатся: эта категория заведений и учеников на виду, у них надежные защитники, которые, думаем, в конце концов отстоят их интересы. Но есть гораздо более обширная категория, перспективы которой куда пасмурнее. Это обыкновенные городские и районные детские музыкальные и художественные школы. Их тысячи, и когда-то они тоже были гордостью страны, потому что во многих из них преподавание велось на очень серьезном уровне. Можно сколько угодно ругать советскую империю, но она заботилась о своем фасаде, каковым считала искусство. Правда, корректировала его с помощью цензуры, но средств на развитие отрасли не жалела. Поэтому в нашей стране было такое количество ярко реализовавшихся художественных талантов. Сегодня нет цензуры, но до предела усохла и государственная поддержка художественного образования. Сейчас 5402 детские художественные школы переведены в категорию дополнительного образования. Доводом для этого шага послужила статистика: якобы лишь 10–15% учеников таких школ становятся впоследствии профессионалами. Но при этом забыли, что для нормального развития искусства нужны не только профессионалы, но и просвещенная публика, которая пойдет на их концерты и выставки — как раз та, которую формировали эти школы.
Что же это такое — дополнительное образование? По сути, это уровень кружков самодеятельности, поскольку школы эти повешены на бюджет муниципальных департаментов образования, как правило, нищенский, и средние затраты на ученика в год здесь не превышают 11 тысяч рублей при минимальной потребности в 16 тысяч. Зарплата педагога здесь — от 3 до 5 тысяч рублей. А с апреля 2009 года в системе дополнительного образования ликвидированы льготные пенсии за выслугу лет — на том основании, что труд этих педагогов якобы менее энергозатратный, чем в основном среднем образовании. «На моей памяти ни в одну детскую школу искусств никто не приходил измерять трудозатраты, — с возмущением говорит директор московской музыкальной школы имени Баха Ирина Домогацкая. — А поговорите с педагогами-хореографами, или руководителями хоров, или преподавателями сольфеджио — они все с такой приятной хрипотцой в голосе, потому что у них сорванные связки и атрофия слизистой оболочки гортани: попробуй-ка часами напрягать горло, руководя группой учеников. Да и не только горло страдает: от постоянных громких звуков глохнут преподаватели-духовики, педагоги народного пения...»
Ирина Ефимовна рассказала о еще одной нелепости, на сей раз идущей от инструкций Минздравсоцразвития. Отталкиваясь от неких общетеоретических представлений о возможностях детей, это ведомство запретило занятия продолжительностью более 30 минут. Хотя исстари во всем мире нормальным считается 45-минутный урок. Педагоги в ответ изобрели так называемую систему гребенки. Она заключается в том, что ребенок, отзанимавшись 30 минут, идет гулять, его место занимает другой ребенок, который через 30 минут тоже покидает класс, затем возвращается первый ребенок и добирает недостающие 15 минут, после чего возвращается второй ребенок: В общем, сказка про белого бычка, которая была бы смешна, если бы не была так печальна.
«Уровень выпускников музыкальных школ за последние годы очень снизился, — считает ректор Самарской академии культуры и искусства Элеонора Курыленко. — Нужно открытым текстом сказать: в отношении школ искусств можно констатировать их клиническую смерть».
Место дирижера — на плацу
Можно понять руководителей вузов: они ощущают провалы начального и среднего образования на своих абитуриентах. Но, казалось бы, самим вузам ничто не угрожает. Однако это не так. Например, из существующей сейчас трехступенчатой системы ранжирования высших учебных заведений (институт — академия — университет) предполагается убрать среднее звено — академии. И, допустим ГИТИС, 20 лет назад приобретший статус и права академии, теперь окажется на перепутье, причем не он сам, а Рособрнадзор на основе формальных критериев будет решать, перевести всемирно знаменитый театральный вуз на ступеньку вверх, приравняв к университету, или опустить до обычного института (что означает уменьшение ставок, расформирование аспирантуры и многие другие поражения в правах).
Хорошо Московской консерватории — ее еще в 2002 году приравняли к университету. Но, если разобраться, тоже не вполне по закону, а в порядке исключения, «из милости». Потому что формально для присвоения университетского статуса вуз должен иметь семь укрупненных групп специальностей (или, по-простому, факультетов), определенный минимум числа студентов и т. п. Ясно, что всем этим критериям консерватория не может соответствовать. Образование здесь штучное, преобладающая форма занятий — не групповая, а индивидуальная.
Выходом, считают ректоры консерватории Александр Соколов и ГИТИСа — Карина Мелик-Пашаева, могло бы стать закрепление в законе категории профильного, или отраслевого университета.
Еще одна острая проблема — получение второго высшего образования, что актуально как раз для творческих специальностей — таких как режиссер, дирижер, композитор, певец. Чтобы руководить оркестром или театральной труппой, надо сначала освоить игру на каком-нибудь оркестровом инструменте или самому поиграть в актерском коллективе. А известны и такие случаи, когда композитором становился человек с физико-математическим дипломом (знаменитый российский авангардист Эдисон Денисов, перед Московской консерваторией окончивший Томский университет) или вокалистом — дипломированный архитектор (великая певица Ирина Архипова). Проблема не только в том, что существующие сейчас нормы лишают талантливого человека права бесплатного второго образования. С февраля 2008 года президентским указом для таких людей (имеются в виду военнообязанные) отменены отсрочки от армии: отслужи и только потом получай свое второе высшее: Хотя понятно, что в молодом возрасте даже один выброшенный из творческого становления год может поломать карьеру одаренного человека. Пока проблема решается, что называется, на джентльменском уровне: нынешнее руководство Министерства обороны прислушивается к просьбам творческих вузов и старается давать желаемые отсрочки, тем более что речь-то идет о сотых долях процента от общего числа призывников. Но где гарантия, что завтра ситуация не изменится и военное ведомство не начнет выполнять президентский указ по всей строгости?
Все, о чем мы сегодня рассказали — нелепости стандартов детского художественного образования, несправедливость при установлении пенсий педагогам, отсутствие законодательно установленных критериев при определении категории вуза, незащищенность будущих режиссеров и дирижеров от военной муштры и многое другое, — коренится в пробелах закона об образовании. Но времени на его доработку крайне мало — уже в марте документ собираются вынести на утверждение Государственной думой. И если за год с лишним, что Минобрнауки работало над проектом, оно не продумало столько кардинально важных позиций, то, честно говоря, слаба надежда на то, что за столь короткий срок все будет качественно дотянуто. Но тогда повторится ситуация лихих 90-х, когда таланты, подобные Евгению Кисину, бежали из страны, чтобы избежать одни — нищеты, другие — армии (а часто и того и другого вместе). Только самих этих талантов будет куда меньше, потому что система детских школ искусств, когда-то считавшаяся лучшей в мире и по крайней мере 20 лет назад худо-бедно еще работавшая, окончательно рухнет.
Цифры
* 16 000 рублей — средний потребный объем подушевого государст-венного финансирования на одного ученика детской школы искусств (от 13 000 до 22 000 — в зависимости от региона и характера программ)
* 11 000 рублей — реальное среднее душевое финансирование (недофинансирование — 5000)
* 7 миллиардов рублей — сумма, которая может покрыть недофи-нансирование всех детских школ искусств страны
* 8–10 обязательных предметов традиционно преподавались в детских школах искусств
* 3–4 обязательных предмета остались в ДШИ сегодня
Мнения
Александр Авдеев, Министр культуры России:
— Я езжу по регионам, вижу детские школы искусств, и ощущение, что, если не поможем, они рухнут. В некоторых ДШИ, чтобы выжить, открывают кружки кройки и шитья, выпиливания лобзиком. И не надо уподобляться странам Евросоюза, где разрушена высшая театральная и художественная школа. Во Франции в Академии художеств было обучение 4,5 года, сейчас 2 года. Абстрактную картину нарисует любой. А попросите портрет, натюрморт — не сумеют.
Григорий Ивлиев, председатель комитета по культуре Госдумы РФ:
— Непринятие закона, учитывающего интересы детских школ искусств, в ближайшее время приведет к разрушению художественного образования в самом базовом уровне. Мы не скрываем, что количество ДШИ за последние годы хоть и незначительно, но уменьшилось. ДШИ развиваются вне нормативной правовой базы. Такой, которая могла бы предотвратить слияние ДШИ и общеобразовательных учреждений, что порой происходит.
Олег Табаков, актер:
— Мы должны придать нашим высшим театральным школам ранг университетов. Это так же очевидно, как наличие медицинского, военного университетов и т. д. Должен существовать завершенный цикл производства и воспроизводства определенной профессиональной культуры. Я хочу сказать совсем простую вещь, которая с трудом воспринимается теми, кто занимается реформой образования: в нашем деле профессия идет от того, кто умеет, к тому, кто хочет научиться. Это не лекции, не рассказы, а очень часто просто показы.
У меня в Школе-студии МХАТ было много замечательных педагогов, но вспоминая жизненный путь и тех, кто дал мне самые важные уроки профессии, я вспоминаю Василия Осиповича Топоркова, который учился у Давыдова, а тот — у Щепкина. Так что в каком-то смысле самонадеянно считаю себя их наследником. И именно Топорков своим личным примером дал представление о тайных истоках нашей замечательной, веселой профессии.
Были те, кто могли это рассказать, а он мог еще и показать волшебно. А актеры — очень хитрые создания живой природы, которым надо именно показать, а дальше они сами пойдут туда, куда подскажет разбуженный актерский инстинкт.
Николай Цискаридзе, танцовщик:
— Я сын педагога, вырос в учительской и по второй специальности педагог — человек с производства, на протяжении последних семи лет преподающий в Московской академии хореографии. Хореографическое образование в России старше США как государства. По книжке Вагановой, написанной еще в 1930-е, учится весь мир, вот это наш главный стандарт. Такого образования нет больше нигде. Все, кто оканчивал хореографические училища Советского Союза, получили и музыкальное образование в объеме восьмилетки — мы играем на фортепиано. Но мы есть, а в законе не прописаны. Это касается всех уникальных школ: ЦМШ, хоровой имени Попова: Мы должны добиваться статуса национального достояния.
Закон, который я читал, — это по большому счету вредительство не только для русской культуры — для российского государства. Балету надо учить только с 10 лет, ни в коем случае не с 16. 300 лет мы почти существуем, и в один день все может прекратиться. Когда наша страна потерпела жуткую неудачу на Олимпиаде в Ванкувере, мы прикрылись в очередной раз балетом. Церемонию закрытия показали все телеканалы мира и говорили: впервые на стадионе столько звезд балета! Только наша страна способна на такое.
|
