В открытом письме президент Медведеву сотрудники московских музеев заявили, что фрески Андрея Рублева в соборах Звенигорода и Владимира утрачены. Также, по их словам, на грани гибели находится и иконостас Рублева в Троице-Сергиевой Лавре. GZT.RU спросил о состоянии этих образцов живописи Рублева у людей, которые видят их регулярно.
Дискуссия по поводу передачи церкви религиозных ценностей, находящихся в ведении музеев, вышла на новый уровень. 19 февраля сотрудники музеев Москвы — в частности, музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, Исторического музея, Московского Кремля,— обратились с открытым письмом к президенту России Дмитрию Медведеву. В письме они выступили против принятия готовящегося сейчас закона, который регламентирует процесс передачи.
Из музеев в церкви Концепцию федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» публике представили еще год назад, в феврале 2009-го. Вновь вспомнили о нем, когда Владимир Путин во время визита в Даниловский монастырь 5 января обещал, что государство вернет церкви то, что принадлежало ей до революции, и начнет с Новодевичьего монастыря (до сих пор — филиал ГИМа). После этой встречи появились слухи, что законопроект изменили так, чтоб церкви могли возвращать себе имущество, конфискованное при советской власти.
Приводя примеры неудовлетворительного содержания ценностей мирового уровня в российских храмах, они упомянули работы Андрея Рублева. По словам музейщиков, фрески иконописца в Успенских соборах Владимира и Звенигорода «утрачены», «погибли от тривиальных вещей — сырости, сквозняков и свечной копоти». Также, говорят они, под слоем грязи и копоти находится иконостас Рублева в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры, и, единственный шанс спасти его — это вынести из собора, отреставрировать и поместить в музей.
Директор ГТГ: «Почему бы не вернуть дома и пароходы всем, кто до революции ими владел?»
О плохой сохранности упомянутых памятников представители музейного сообщества говорят давно. Однако то, что фрески Рублева уже утрачены, а иконостас Троицкого собора находится на грани гибели,— это достаточно категоричные заявления. GZT.RU решил проверить их справедливость.
Доски, привыкшие к копоти
Троице-Сергиева Лавра.
Сергей Демидов, директор Патриаршего архитектурно-реставрационного центра Троице-Сергиевой Лавры, комментируя GZT.RU состояние иконостаса работы Андрея Рублева, ссылается на исследования советских реставраторов. «В свое время, когда директором Сергиево-Посадского музея-заповедника была Тамара Александровна Попеску, примерно в 1970-е годы, поднимался вопрос о передаче икон из иконостаса Троицкого собора на музейное хранение. Однако в то время работала компетентная комиссия, в которую входил известный реставратор Виктор Васильевич Филатов, и она приняла решение, что иконы находятся в достаточно хорошем состоянии, и нет никакой необходимости переносить их в музей»,— отметил он.
Что касается копоти на иконах, Демидов согласился, что она есть. «Но у них (икон — GZT.RU) нет ни подвижных досок, не осыпа красочного слоя, ни вздутий, что постоянно появляется на иконах, которые хранятся в музеях под наблюдением. Доски находится в исторической среде уже 500 лет, они к этому режиму за это время привыкли»,— подчеркнул директор реставрационного центра.
Боголюбская икона Божьей Матери.
Источник: ru.wikipedia.org
Художник-реставратор Государственного НИИ реставрации Ольга Лелекова, в 1990-м и 2000-м годах занимавшаяся исследованиями рублевского иконостаса, настроена совсем не так оптимистично. Сейчас иконостас находится под слоем копоти, не позволяющем рассмотреть иконы, но и реставрировать его, пока он остается в храме, нельзя, убеждена реставратор. «Если иконостас будет находиться в Троицком соборе, то расчищать его нельзя. Если удалить копоть, тут же через какое-то время образуется такой же слой этой копоти. А многократная реставрация — это небезопасно. Это не бесконечный процесс»,— сообщила Лелекова GZT.RU.
Помещение икон в специальные капсулы, по ее мнению, тоже не выход, потому что в них нужно поддерживать особый, пригодный для сохранности древней иконы, микроклимат. «Этот сложный режим возможно соблюдать только при наличии специалистов»,— убеждена Лелекова. Реставратор вспоминает историю с Боголюбской иконой Божьей матери XII века, выданной во временное хранение в Княгинин монастырь в 1992 году. Несмотря на хранение в капсуле, на иконе появилась плесень. «Она в плачевном состоянии, потому что ей не смогли обеспечить соблюдение необходимого режима. Сейчас икона опять изъята из храма»,— говорит Лелекова.
Священник Владимир Вигилянский, руководитель пресс-службы Московского патриархата: «Хотите быть хранителями краденого? Будьте»
Эксперименты на Рублеве
Успенский собор в Звенигороде.
Дмитрий Седов, казначей Успенского собора на «Городке» и замдиректора по науке Звенигородского историко-архитектурного и художественного музея, говорит, что рублевские фрески в храме утрачены «частично». Он не отрицает, что свечная копоть портит старинные фрески, но специально подчеркивает, что в звенигородском Успенском соборе используются не парафиновые, а восковые свечи, которые обеспечивают фрескам «щадящий режим», к тому же, свечей используется меньше, чем обычно.
С тем, что проблемы с поддержанием нужного уровня влажности в храме есть, Седов не спорит. «У нас есть прибор, мы следим за влажностью, но наш собор в этом отношении очень подвержен внешним воздействиям. Когда постоянно идут дожди, у нас влажность повышенная, 80 процентов, а должна быть 60 процентов. Сейчас постоянные морозы, влажность пониженная, около 30 процентов, и ничего мы сделать не можем»,— рассказал Седов GZT.RU.
Андрей Рублев. «Пророк Даниил». Фреска звенигородского Успенского собора на Городке.
Кроме того, по его словам, влага также идет «из земли», и установить причину этого пока не удалось. «Мы сейчас ведем раскопки. Конечно, денег пока нет, мы надеемся государственные программы использовать в этом отношении. Нам никто не может объяснить, откуда берется влага и почему на столпах, на фресках появляются высевы. Нужны серьезные исследования».
На серьезные исследования денег, однако, не хватает. По словам Седова, в храме идут реставрационные работы, но лишь на средства прихода, которые на данный момент, например, исчерпаны, а от государства помощи нет — именно поэтому не реставрируются рублевские фрески.
Вообще же, если стенопись утрачена, то лишь частично, уверен Седов. «Сейчас, в принципе, по площади все осталось. Но красочный слой не представляет той сохранности, которая была, скажем, в 1918 году. Краски на ликах утрачены, так как они больше других подвержены разложению»,— говорит он.
Вид северной стены центрального нефа из композиции «Апостолы и ангелы». Успенский собор, Владимир
Причем причиной частичной гибели фресок как в звенигородском, так и во владимирском соборе Седов называет не свечную копоть, а неправильную реставрацию. «Говорю вам как человек, который общается с реставраторами,— предупреждает Седов.— И в 1918 году, и в 1970-е годы при реставрации применяли реактивы, которые вредили фрескам. И это не реставраторы виноваты, они использовали то, что было предписано НИИ реставрации. То же самое и во владимирском Успенском соборе происходило. Отработала наука такой-то реагент — и его надо было применять на фресках. Получается, что на Рублеве производили эксперименты».
Татьяна Меньшикова, ученый секретарь Владимиро-Суздальского музея-заповедника, в ведении которого, наравне с РПЦ, находится Успенский собор во Владимире, знает о заявлениях, что фрески Рублева уже погибли. «О том, что стенописи Рублева утрачены, говорят не только музейщики, но и все люди, которые заинтересованы в сохранении живописи»,— отмечает она. Сама она старается не делать категоричных заявлений: «Они у нас с начала XV века. Конечно, они претерпели многое. И в том числе реставрационные работы».
Ирина Языкова, искусствовед, преподаватель православных вузов: «Сейчас из этого сделали “стенка на стенку”: Одни не дают, другие отбирают»
О ценностях спорят давно
«Троица» Андрея Рублева.
Дискуссия о возвращении икон из музеев церкви началась еще в начале 1990-х, когда государство стало передавать РПЦ принадлежащие ей до революции храмы и монастыри. Несколько случаев, вызвавших широкие общественные дискуссии, произошли в последние годы. Например, в 2008 году патриархия обращалась к Третьяковской галерее с просьбой «одолжить» хранящуюся там «Троицу» Андрея Рублева на несколько дней для богослужений в Троице-Сергиеву Лавру. «Троица» осталась в Третьяковке, но через год, в 2009-м, одна из старейших икон Русского музея по решению Минкультуры отправилась таки в подмосковную церковь Александра Невского.
В январе 2010 года директор Эрмитажа Михаил Пиотровский выступил против «компенсации разграбления церкви разграблением музея». Вскоре группа российских искусствоведов выступила против передачи древних ценностей церквям, потом этот вопрос обсуждала Общественная палата. 2 февраля Пиотровский выступил с открытым заявлением, опубликовав статью в газете «Время новостей», где призывал государство не вмешиваться в обсуждение вопросов, которые церковь и музеи должны решать между собой.
|
